TOP
Статейка попалась мне дрянная, знаете, из того разряда, когда вроде правду хочет сказать человек, только к правде ложь примешает – и вот уже дрянь дрянью вышла его правда. Говорит человек, что русскость равно дикость и душевная истерия, мол, только на границе смерти любят русские бравировать жизнью, в экстазе сентиментальность проявлять и геройством, точнее, агрессией наслаждаться, а сонливую буржуйскую жизнь не уважают, разрушители и агрессоры. Правду ведь сказал, только с эдакой усмешечкой, что вышло так, будто правдой его вырвало. Сам-то русский, но косится в сторону бюргеров – вон цивилизация, комфорт, сытость и законы крепкие, не то что у этих экзальтированных высшими смыслами на границе со смертью – русских. Русский, как было сказано где-то, – это прилагательное, потому что как русский – он любой национальности, так что необъятно получается. Сложно русскому принять свою природу – расцветает жизнь русского на сломе эпох, в революции, в завоеваниях, в великих идеях, ради которых можно жизнью, и прежде всего своей жизнью, жертвовать, в исступлении, в самоотречении, в жертвенности и в служении высшему, чем бы высшее ни было. И цветет жизнь именно что на пороге смерти, надо русскому, чтобы смерть за спиной стояла. А в спокойные годы без указания будущего – царства ли Божия, светлой звезды коммунизма, победы ли над фашизмом, полета в космические дали – разлагается русский в пьянь, глупь и хмарь. Ни один обыватель с мещанской психологией комфорта и личного успеха, ни один цивилизованный человек со сводом законов и страхом перед миром не станет хвалиться подобным характером. Сам русский не станет хвалиться, потому что себя боится, а чаще и осознать себя не может, потому что более всего желает убежать от такой судьбы в комфорт, и успех, и цивилизацию, уже кем-то отстроенную, и все равно еще куда – подальше бы из себя выскочить. Но скажи, что таков вот национальный типаж, – и открестятся все, накидают в ответ слов в полтонны, что всё это – выдумки, вот я – нормальный бюргер и я – мещанин комфортный. Потому что и правда странно выглядит описание, в сытые и разнеженные годы совсем уж таких революционных характеров не видать, так, если на окраине общества какой проклюнется, его в сторонку лакированной туфлей отодвинут и сделают вид, что нет такого. Если революционер с пафосным звучанием вдруг и всколыхнется в обывательских кругах, то промолчат люди, вроде как неприличное что сделал человек. Тоже русские, между прочим. Наградят истериком и поморщатся. Зато если война или волнение, народ затрагивающее, таких пламенных людей в разы больше становится. Настолько больше, что внезапно большинство. В такие периоды очень опасное сообщество образуется, и смерть стоит у него за спиной, так что остальные сообщества мировые чувствуют это инстинктом сохранения своих сытых систем и ненавидят древнюю неуправляемую, мистическую силу русского человека. Как ненавидят эту невнятную силу обыватели в том, кто кричит: идите вперед, в высшие дали, ваша буржуйская жизнь есть разложение и смрад. Как ненавидит в себе ее сам русский – эту тоску его по неизведанному, требующую, истязающую его изнутри. Ах, как хочется русскому не быть русским – неудобно, жжется и колется. Но порой как ударит что-то изнутри волной – и враз почувствует гордость за себя, словно его источником правды из-под земли опьянило. Всё труднее русскость дается современным жителям России. Вот у нас уже и Бога отменили, и ад отменили, и космос вроде обыденности стал – как в Турцию слетать, один бюргерский успех оставили. Ляпнешь в запале про мистические корни, про дух божественный, про исток жизни, про правду – засмеют, скажут: сказки тут мы и сами рассказать сумеем, фэнтезийно закрутим и продадим подороже. И психологически не закрутить – не обосновать эту мысль, если еще в двадцатом веке великие психотерапевты говорили об архетипическом, о пиковых переживаниях, о проникновении в родовую память, то сегодня психология в основном о границах и комфорте печется, и даже в искусстве напрочь отрицается, или даже так – с пренебрежением отпинывается всё это экзальтированно-возвышенное. Только что уж тут ходить вокруг да около, так и брякнем: есть это мистическое, архетипическое, глубинное и духовное в человеческой природе. Сама жажда Бога и неизведанных далей – потребность психологическая, а не абстрактная. Может, на сытый желудок оно и не заходит, но когда петух клюнет, то тут уж не до раздумий – оно само просыпается и горит в душе так, что разодрать грудь хочется и идти в самое пекло. Только мы всего этого не чувствуем, пока сидим в интернете, пока ходим по расписанию современной жизни, пока бегаем по психотерапевтам, чтобы душу вылечили и душой бы нам не мучиться. Нет в сегодняшней жизни места удивительному, глубокому, возвышенному, древнему, тайному. Расцвет русскости, как уже было сказано, вот в тех далях и совершается, а раз места нет, то и русскости места уже давно нет. Может, и молодежь потому на Запад перекошена. А вот случился мировой слом, русскость восстала из недр земли, и крик-то стои́т всем мировым сообществом: русский ужас, русский кошмар, уничтожить, запретить. И сами русские испугались себя, привыкли за столько десятилетий погони за успехом, мягким диваном и ничегонеделанием нерусскими существовать, стыдятся, убегают. Но это по мелочи застыдились которые, большинство же все-таки силу свою почуяли. Но за миром остальным смешно наблюдать: в панике руками машут, глаза пучат – а как, если русскость самое себя поймет и одобрит, а если русскость возьмет какую идею в руки и взмахнет ею, как флагом над миром, – то-то они запретили идейно мыслить, знают нас получше нашего, а если русскость перестанет стыдиться своей природы особой, на подвиги, на служение высшим целям заточенной, и как начнет в полную мощь жить. Страшно. Но закон человеческий прост. Пока годы сытые, мистиков, пророков мы юродивыми будем называть. Но когда годы злые, когда смерть ходит рядом, мы будем носить их на руках и считать святыми. Психология революционного характера и психология эволюционного не сойдутся никогда и ни в чем, это две силы мира, у которых нет точки примирения. Ты, русский, знай свою долю, чти свою землю, смело бери свою участь и не бойся великих целей. Питают тебя кровь и земля сотен народов, и каждый из них – русский, из каждого вырос ты. Бог с тобой, русский человек. ________________________ Анна Гутиева Статья опубликована в журнале Российский колокол, 1-2/2023